КОНЦЕПЦИЯ СУДЬБЫ В ТРИЛОГИИ П. Л. ПРОСКУРИНА «СУДЬБА»

И ТЕТРАЛОГИИ Ф.А. АБРАМОВА «ПРЯСЛИНЫ».

 Роман «Судьба» - первая часть трилогии П.Л. Проскурина. Если вначале П. Проскурин думал написать роман о современности (подвести героев к дням «сегодняшним», что он и делает в романе «Имя твое» и в «Отречении»), то в «Судьбе» он ушел в историю, в то сложное и драматическое прошлое, где формировались и крепли человеческие характеры, предстающие зрелыми перед читателями в «Имени твоем».

Кто же герои П. Проскурина? Откуда они родом? Где то место, куда автор беспрестанно возвращает действие и где проверяются события «большой» жизни? В «Судьбе» таким местом является деревня Густищи. Вся деревня с ее хуторами, одинокими дворами – это точка отсчета, в которой происходящими переменами нагнетается давление. Давление порождает бесчисленные срывы, нередко полностью ломает характеры, не выдерживающие подобных перегрузок.

В центре произведения  – семья Захара Дерюгина. На протяжении романа жизнь Захара Дерюгина, его жены Ефросиньи, многих односельчан будет идти на пределе их возможного осмысления мира. События будут испытывать героев на излом.

Не случайно роман назван «Судьба». Понятие «судьба» станет ключевым в жизни героев. Но какое определение дать этому понятию? Героиня романа Л. Леонова «Русский лес» скажет о том, что это слово было придумано людьми как «помощь … своей слабости, оправдание своего ничтожества». Тут же ее оппонент возразит: « … А ведь я бывала на самом верху жизни … и, признаться, вовсе не сожалею о том, что она разжаловала меня … просто в люди! Но я не знаю, как это получилось. Человеку и свойственно меру своего удивления называть судьбою, вот»[1].

Так и Захар Дерюгин не понимает, что происходит в его жизни. Временем он выброшен на гребень сложнейших событий.

«Страшно», «жутковато», «непривычно» - те слова, которые постоянно «мелькают» в тексте романа; непривычно уже одно – что «теперь его мужицкая доля интересна и нужна всей державе, … ни одного темного пятнышка в себе не скроешь …». Эта мысль все глубже и глубже внедряется в сознание Захара. Однако она еще не полностью овладела им. Иногда герой бывает полон каких – то неопределенных чувств: « … он всматривался в холодную голубоватую даль, и острое чувство радости и тревоги стиснуло грудь; куда – то спешит, стремится в обжигающем холоде, а никто не знает конца. Сегодня, через год? Чем ему сейчас плохо жить? Хорошо, только вместе с книжками и раздольем просыпается нежданная тоска. Он уже и сам не знает, какой ему еще добавки от жизни …».[2]  Не может Захар объяснить происходящее.

Дерюгин погружается в водоворот «больших» событий: «Только ведь кончились старые времена, как этого люди не понимают, … хочешь не хочешь, а все тебе стронулось, несется половодьем, в своих заторах и круговоротах на пути».[3] Но не всегда Захар осознает необходимость «нововведений». Так, во время разговора с Елизаветой Андреевной Анисимовой не скрывает удивления по поводу распространения знаний в народе: «Вот говорите – знание. А на что оно мужику, это знание? … Мужику главное – работать надо…».[4] Слова Елизаветы Андреевны о том, что «тот, кто знает, ради чего трудится, работает лучше» и о том, что сама жизнь обязательно выдвинет новые формы, заставили Дерюгина задуматься. И в тот момент лишь одна мысль возникла у героя: « Хитро в жизни устроено, ищешь одно, а находишь другое, и только руками разведешь».[5] Сразу же вспоминаются слова героини Леонова о мере человеческого удивления. К такой же трактовке понятия «судьба» приходят и герои Проскурина.

«Судьба» - понятие весьма неоднозначное. Мы говорим о судьбе, имея ввиду стечение обстоятельств, не зависящих от воли человека, с одной стороны. С другой стороны, мы говорим о судьбе как о доле, участи каждого человека. Но, пожалуй, что бы мы не имели ввиду, главным является независимость происходящего от самого человека.

Слово «судьба» встречается в тексте романа неоднократно. Как уже отмечалось выше, оно станет ключевым в жизни героев. Судьба воспринимается героями Проскурина как то, что невозможно изменить собственными усилиями. Это та «хитрость жизни», которую люди принимают как должное. Такое представление о судьбе идет из глубокой древности. Оно воплощает рационально невыраженное, но интуитивно принятое чувствование. Не случайно именно Полина Степановна Брюханова, умудренная жизнью женщина, скажет сыну: «Ты, Тиша, заблуждаешься, никто еще не определил своей наивысшей точки расцвета… судьбу не обойдешь, не объедешь».[6] Именно бабка Авдотья, мать Захара Дерюгина, скажет сыну о его беспутном образе жизни: «Видно, судьба у тебя такая, Захар… Беспутно идешь…».[7]

Во всех этих эпизодах представлено понятие так называемой «личной судьбы». Дерюгин, постоянно думающий о Мане Поливановой и пытающийся найти в себе силы развязать этот узел, в конце концов, придет к выводу, что «в обострившемся накале никто бы не стал разбираться в ее судьбе…».[8] Местоимение «ее» будто специально выдвигается на первый план, подчеркивая, что речь идет именно о судьбе Поливановой, в ответе за которую сам Захар.

Судьба Мани Поливановой, судьба Захара Дерюгина, судьба Тихона Брюханова – все это судьбы отдельных людей, в той или иной мере соприкасающиеся, пересекающиеся, затем расходящиеся. Но есть и другая судьба – судьба страны, в которой эти люди живут: «… Захар хорошо понимал и чувствовал, что жизнь его будет отныне чистой и честной…».[9] Такое понимание придет к герою во время съезда колхозников в Москве. И как итог размышлений прозвучит мысль Дерюгина о том, что «вот она, общая судьба намечается, выстраивается…». Так грани личной судьбы соприкасаются с судьбой страны.

В понимании судьбы героями Проскурина как участи, уготованной каждому человеку, актуализуется связь с мифопоэтической традицией. Традиционно в русской литературе образ коня символизирует судьбу человека, государства. Достаточно вспомнить поэму Н. В. Гоголя «Мертвые души»: «Не так ли и ты, что бойкая, необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади… и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях?»[10] Такова судьба России, неудержимо стремящаяся вперед и только вперед.

На страницах романа «Судьба» образ коня сопровождает образы главных героев, поскольку проскуринские герои – крестьяне. Издавна в народном сознании крестьянин, работающий на земле, и его лошадь неотделимы друг от друга.

Именно поэтому образ коня – это символический образ судьбы героев романа, в частности Захара Дерюгина. В начале повествования Захар ездит на молодом жеребчике по кличке Чалый. Примечательно то, что после разговора с Фомой Куделиным – «зловредным мужиком», распространяющим «агитацию паучью», он размышляет: «Не пойдут добром, хитростью взять их…». И здесь же авторский комментарий о том, что Дерюгин отвязал Чалого, «тихонько ржавшего от нетерпения», и сразу же конь «взял в разгон». Вот она, судьба Захара – необузданность, желание получить все без промедления.

Контрастным по отношению к данному эпизоду является эпизод, в котором герой, анализируя события своей «непонятно складывающейся жизни», невольно вспоминает запечатленную в детстве картину, когда «он, возвращаясь из Зежска с отцом с последней осенней ярмарки, заблудился в непролазных дорогах и, наконец, остановил измученную лошадь в холодном лесу; плача, он долго тряс храпящего отца… Потом он узнал, что нужно всего лишь отпустить вожжи и дать лошади полную волю».[11] Отпустить вожжи и дать лошади волю – это значит, отпустить судьбу. Именно это и сделает Дерюгин: потеряет пост председателя колхоза, будет избит братьями Мани Поливановой.

Нередко Проскурина обвиняли в идеализации жизни деревни, причисляя к секретарской литературе. Так ли это, поможет ответить сопоставление с тетралогией Ф. Абрамова «Пряслины», которая повествует о тридцатилетней судьбе северного русского крестьянства, начиная с военного 1942 года.

 «Пряслины» с полным правом могли бы именоваться «Пекашинские хроники»: они близки жанру хроник, в центре которых в данном случае находится жизнь архангельской деревни Пекашино. Перед нами предстает северный лесной колхоз на таежной реке Пинега. Здесь бурлит жизнь на грани обычных человеческих возможностей. Не случайно автор ведет повествование от 1942 года - труднейшего года великой войны, когда все силы людей – и духовные и физические – были отданы фронту.

«Пряслины» - не просто хроника жизни людей одной деревни в течение трех десятилетий. Сами десятилетия не простые. Задача автора – увидеть, как эти события повлияют на жизнь пекашинцев, на их судьбу. И снова мы сталкиваемся с понятием «судьба». Какое же понимание судьбы у абрамовских героев?

Анфиса Минина … Женщина, на хрупкие плечи которой была возложена ответственность за целую деревню: « … только теперь она поняла, всем сердцем почувствовала, какой груз взвалили ей на плечи. С этого дня она, малограмотная баба, в ответе за весь колхоз …».[12] Назревающие перемены будоражат сознание Анфисы. Как будто ничего и не изменилось в ее жизни, но «шибче бежала по жилам кровь». Все это, конечно, не может не удивлять героиню: «Порой даже совестно: у всех война, горе неслыханное, а у нее – наперекор всему – через край хлещет жизнь, и старый, с годами потускневший мир сияет перед ней, как в первой молодости».[13]

Однако судьба – это не одна четко вычерченная линия. Судьба есть множество линий - скрещивающихся, взаимно дополняющих друг друга. Насыщенность жизни Анфисы общественными событиями отнюдь не означает, что она счастливица судьбы. Не всегда судьба одаривает человека щедро: «Она хотела только такого – самого простого, самого обыкновенного бабьего счастья, каким обделила ее судьба».[14]

Таким образом, судьба – это радости, горести, испытания, выпавшие на долю Мининой. И не в силах Анфиса что-либо изменить в своей жизни. В ее власти  только желать многого. А судьба распорядится сама.

В «Пряслинах» Ф. Абрамова перед читателями предстает мир северных таежных лесов, северная таежная земля, которая не всегда благоволит крестьянам, работающим на ней. Но терпеливы, по-хозяйски тверды пекашинцы.

Невозможно представить крестьянина, шагающего вдоль пожни, без лошади. Мифологический образ коня как судьбы человека является одним из основных в образной системе тетралогии. Конь, который, всхрапывая, бредет вдоль поля, конь, бегущий рысцой, - все это символизирует разные судьбы разных людей.

Лукашин, бывший фронтовик, прибывший в Пекашино, чтобы агитировать людей, и Анфиса Минина – люди, судьбы которых периодически соприкасаются и обязательно должны пересечься: «Кобылка Анфисы идет нога в ногу с конем Лукашина. Иногда колено Лукашина коснется ее колена. Она наклоняет голову, краснеет… и посылает лошадь вперед».[15]

Противоположной этой сцене является сцена, в которой Степан Андреянович Ставров, погрузившись в воспоминания о погибшем на фронте сыне, забывает о лошади, идущей вдоль бороны: «Конь, всхрапывая, потянулся к старой траве на промежке. Плуг опрокинулся, и лемех со скрежетом черканул по боковине камня, увлекая за собой с корнем вырванные с побеги ивняка».[16] Если человек отпускает вожжи и конь либо останавливается, либо изменяет дорогу, то он сам невольно останавливает судьбу или меняет ее направление. Неудивительно, что когда-то лучший дом Ставровых перестанет быть таковым в финале тетралогии.

 Карасева Кристина Михайловна

аспирант кафедры русской литературы ХХ века Брянского государственного университета им. академика И.Г. Петровского